Дополнительно:

Мероприятия

Новости

Книги

Памяти Наума Коржавина

Александр Тимофеевский

Не стало Наума Коржавина, прекрасного поэта, которого я знал и любил. Когда дорогой человек уходит, сердце цепенеет. Потом сказать легче. Сейчас скажу, что смогу.

В 1956 году в одной компании я услышал, что стихи будет читать какой-то Мандель. Кто такой Мандель, я не знал. Смотрю, он читает и все кивают. Думаю, чего это они кивают? Прозвучали строки:

А этот человек, твой идеал,
Чьи трубы в тебе трубят —
Он революцию обобрал
И в нее нарядил себя…

( «Якобинец»)

Это как бы о Наполеоне, нет, о Сталине. Гляжу в настенное зеркало и вижу, что я, как и все, завороженно киваю в такт стихотворным строчкам.

Мне повезло, в то время я часто встречался с Манделем и даже перекидывался с ним стихами. Коржавина предупредили о возможном повторном аресте. Наум отправился ночью на дачу сжигать свои стихи. Эту ночь я провел вместе с ним и потом написал об этом.

Коржавин в 1959 году

Всю ночь с Коржавиным на даче
Жжем за тетрадкою тетрадь.
Наум твердит: «Круг новый начат,
Меня сегодня будут брать».
Мы над костром из непечати,
Мы затаились как сычи,
А по шоссе машины катят
Сквозь лес, чернеющий в ночи.
В скользящем свете что-то  злое,
А лес таинственен и нем,
И я вдыхаю запах хвои
И дым коржавинских поэм.
Но лишь раздастся выхлоп газа,
Как вскочит на ноги поэт
И в тишину вопьется глазом,
И ждет, когда возникнет свет,
Когда появятся отроги
От фар бегущих к нам лучей,
Скользя и шаря по дороге,
Как шарят пальцы стукачей.
И как предчувствуют кончину,
Когда исчерпан срок земной,
Наум, завидевши машину, кричит:
— Приехали за мной!

Слава богу, арест в ту ночь не состоялся…

Юрий Кублановский

Умер Наум Коржавин. Талантливый поэт, замечательный мемуарист. Хотя он ставил свой голос еще при Сталине, бескомпромиссность и честность не позволяли ему фальшивить.

Коржавин эмигрировал, но и за рубежом держал руку на пульсе Отечества, трезво и четко оценивая происходящее. Я встречался с ним нечасто, но, как это всегда и бывает, когда общаешься с личностью пассионарной и яркой, каждая встреча памятна и навсегда останется в моем сердце. Его стихи войдут во все антологии.

Мир его праху.

Евгений Лесин

Для многих 22 июня — день большой общей беды. Теперь еще и день смерти поэта Наума Коржавин. Он умер совсем не молодым, в 92 года, но все равно неожиданно. Вот говорят: «преждевременная смерть». Любая смерть преждевременна. Или еще говорят: «неестественная смерть». Так любая же смерть неестественна. Смерть вообще неестественна. В отличие от жизни. В отличие от поэзии.

Есть еще одно — теперь уже литературное — выражение. Печальное и даже обидное: «автор одной книги». Генри Миллер, Венедикт Ерофеев, Сервантес — авторы одной книги, хотя написали они, разумеется, много больше. Еще печальнее, еще обиднее, когда поэта помнят по одному стихотворению.

Все так, но хочу сам себе возразить. Во-первых, у большинства-то не помнят и одного. Во-вторых, да, сначала в голову приходят самое известное, а потом вспоминаются и другие строчки, не менее любимые.

Коржавин жил долго. Не воевал. Зато прошел тюрьму и изгнание. Его успели напечатать и в СССР. Потому что в 1956 году он был реабилитирован, восстановился в Литературном институте, окончил его, и хоть и ненадолго, стал советским поэтом.

Кстати, о Литинституте. Я поступил туда в 1990-м, и единственный «неродной» семинар, куда я ходил, был семинар Наума Коржавина. Не знаю, честно говоря, почему. Мне очень нравился мой семинар — Татьяны Бек и Сергея Чупринина — а все же ходил и к Коржавину. Преподавал он в Лите, насколько я помню, не очень долго. Удивительно обаятельный человек. Главное в человеке все равно — именно человек. И только потом его стихи.

Что ж, раздвинуть тиски
И уйти?.. А потом постоянно
Видеть плесы Оки
В снах тревожных у струй Иордана.

Помнить прежнюю боль,
Прежний стыд, и бессилье, и братство…
Мне расстаться с Тобой —
Как с собой, как с судьбою расстаться.

Это так все равно,-
Хоть Твой флот у Синая — не малость.
Хоть я знаю давно,
Что сама Ты с собою рассталась.

Хоть я мыслям чужим,
Вторя страстно, кричу что есть силы:
— Византия — не Рим.
Так же точно и Ты — не Россия.

( «Родине»)

Коржавин — социальный поэт, его стихи — классический пример гражданской лирики. Приведу фрагмент стихотворения «Дети в Освенциме»:

Мужчины мучили детей.
Умно. Намеренно. Умело.
Творили будничное дело,
Трудились — мучили детей.
И это каждый день опять:
Кляня, ругаясь без причины…
А детям было не понять,
Чего хотят от них мужчины.
За что — обидные слова,
Побои, голод, псов рычанье?
И дети думали сперва,
Что это за непослушанье.
Они представить не могли
Того, что было всем открыто:
По древней логике земли,
От взрослых дети ждут защиты.
А дни всё шли, как смерть страшны,
И дети стали образцовы.
Но их всё били.
Так же.
Снова.
И не снимали с них вины.
Они хватались за людей.
Они молили. И любили.
Но у мужчин «идеи» были,
Мужчины мучили детей…

Точнее не скажешь, я считаю. Вот именно что идеи. Фашисты, нацисты, экстремисты — сплошь ярлыки. А просто у них идеи были. Или есть. Мы подобные идеи по ТВ слышим. И всю советскую власть слышали. И раньше так было. И дальше так будет. И никогда, о Господи, не кончится.

Коржавин успел, правда, совсем уже недавно, получить и  «официальное» признание: он лауреат «Большой книги» и премии «Поэт».

Что тут сказать? Ничего говорить не надо. Помолчим.

Скорбим 

01.07.2018, 2396 просмотров.




Контакты
Поиск
Подписка на новости

Регистрация СМИ Эл № ФC77-75368 от 25 марта 2019
Федеральная служба по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций

© Культурная Инициатива
© оформление — Николай Звягинцев
© логотип — Ирина Максимова

Host CMS | сайт - Jaybe.ru