Виртуальную антологию составляют публикации авторов, отмеченных премией поэтической «Московский счёт» в разные годы.
(Курсив мой)
1
Пройдя путём гранёного стекла,
Была и компаньон, и адресатка
Времён, когда поэзия росла
Из человеческого недостатка,
Когда поэзия вела
Себя в ожиданьи сухого остатка,
Уж извините, как могла,
Как истеричка и кобла,
Времён, когда поэзия несла
Ответственность за глубину припадка,
До смерти доводя: мол, я предупредила
То есть колбасила и колотила
Винтом, как содержимое графина.
В крови текли и пиво, и текила,
То есть абсент и производные морфина
Она её не тронула одну,
Её алмазный разум сохранила
В священного безумия страну
Не допустила, словно отрубила
2
Ходасевич умирает в клинике,
А Поплавский колется и пьёт
Алкоголики, калеки, циники
Отправляются в ночной полёт
Солнце, заколоченное досками
Желчегонные ады палат
Русский бог и счастие жидовское
Тает плоть, облатка, мармелад
Встречу назначай под сикоморами.
С крыльями стрекоз совокупи
Малые берцовые, которыми
Юноши играют в городки
***
Бросил девушку, бросил девушку,
Как стаканчик, б…, одноразовый
Дал ей медную, на х…, денежку:
Мол, ни в чём себе не отказывай
Стриглась наголо, брилась налысо,
Словно жрица и андрогин
Пацифистская пьеса «Волосы»
А теперь уходи к другим
***
…Они опять за свой Афганистан
И в Грозном розы чёрные с кулак
На площади, когда они в каре
Построились, чтоб сделаться пюре.
Когда они присягу отдавать,
Тогда она давать к нему летит,
Как новая Изольда и Тристан
(Особое вниманье всем постам)
И в Ашхабаде левый гепатит
Он пьёт магнезию из общего бачка,
Железною цепочкой грохоча,
Пока она читает Отче наш,
Считая дни задержки у врача.
Лечение идёт своей чредой,
И он пока гуляет молодой,
Проводит дни, скучая и дроча
Ефрейтор N., постарше остальных,
Ещё салаг,
Знаток похабных дембельских наук,
Им разливает чёрного вина,
Поскольку помнит не из уставных
Параграфов, а
Болезни грязных рук —
Проглоченные пули из говна
Общинный миф и коммунальный ад.
Она же в абортарий, как солдат,
Идёт привычным шагом строевым,
Как обучал недавно военрук
И делает, как доктор прописал.
И там она в кругу своих подруг.
Пугливых стройных ланей и дриад —
Убоина и мясокомбинат.
И персональной воли нет,
А только случай, счастье выживать.
А там в Афгане — пиво по усам,
Узбечки невъебенной красоты
Уздечки расплетали языком.
Их с ветерком катали на броне
И с матерком,
Чтоб сор не выносить вовне,
Перед полком расстреливал потом,
Точней, командовал расстрелом сам
Полковник, — этих, кто волок в кусты,
Кто за́ косы в кусты волок
И кто насиловал их по кустам,
Афганок лет шестнадцати на вид,
На деле же — двенадцати едва.
Насильникам не больше двадцати.
Родня не узнавала ничего.
И медленно спускался потолок,
Как будто вертолёт, под бабий вой
Теперь они бухают у реки
И вспоминают старые деньки.
И как бы тянет странный холодок
Физическим телам их вопреки.
Теперь любовникам по сорока,
Сказать точнее, мужу и жене.
Ребенку десять, поздно для совка.
Их шрамы отвечают за себя.
Другой такой страны мне не найти.
(Памяти деда)
Я как солдат приходя с войны говорит жены:
Проверь мне полные карманы́ набитые ржи
Подай нам полные стаканы́ налитые ржой
И больше не исчезай
Но я опять уходить должон
Хотя за окнами держится пурга
Я видел дюны и облака и ты не помнила кулака
Поддай огоньку и скажи мне песню про ямщика
Скажи моему старику пускай бережёт
На стадионе уже свистят и слышны хлопки
Мои товарищи у стены
Когда мы двигали зоопарк как за горизонт
Как волейбол, волшебные шахматы, городки
И артиллерия рассказала за всё взахлёб
Я грыз янтарь, а ты казалась за бирюзой
И больше меня не спрашивай, не терзай
Их англичане зарыли в землю по самый лоб,
Забили склеп, положили грудию валуны
Они стояли на своём, отчётливо так видны
Я помню кости, сжатые добела
Я знаю о чём говорю, наложив в штаны,
Пока другие праздновали Берлин.
Я ехал кумом и королём, и мы по третьей нальём
За всех, кто стали гнильём.
А та, что приедет потом с дитём — её прогони,
Но матом не нажимай и мне ничего не скажи,
Поскольку битва шла не только за урожай.
Я как солдат прихожу домой и ни боже мой
Такая стоит надземная тишина
Хоть делай ремонт, хоть смотри в трюмо
Хоть в раме дверной
Накроет оно: кто я здесь и кто здесь он
***
Биология била её как бельё
Молодая крестьянка по белой воде
Выходила к народу Годива в белье,
Как на подиум дикие девки Готье,
Говорила: ничто не моё
Биология била её как в беде
Боевая подруга на белом коне
Раззуделась в плечах, раздавалась в бедре,
Заходилась в душе, как серпом по ботве
Говорила: ОК и харэ.
Здесь ничто не моё и нигде.
Биология била её по щекам,
Что ходила без страха она по щенкам,
Что как шавка вязалась к чужим мужикам
И чужие слова говорила о ком
Загнивающим, гиблым, чужим языком
Биология била её по лицу,
Говорила: расскажет отцу
Комиссар, улыбнись окровавленным ртом,
Пей и сукровицу и кровцу
Христианских младенцев, макая мацу,
Говорила: опять не о том.
Биология била её по губам,
По гонадам и почкам, гоняя пинком,
И под дых кулаком, и под рёбра ребром,
И по горлу расплавленным ей серебром,
Не жалея сомнительной ей красоты.
Говорила: никто, и не ты.
То ли слабое радио шло по волнам,
То ли смертное видео свет пацанам,
То ли, морщась, святые отцы
Радиацию шлют, чтоб не справиться нам,
Прикрывая свинцовой молитвой уды и крестцы.
виртуальная антология,
Московский счет
13.02.2023, 465 просмотров.
