Асар Эппель. Фото http://www.lechaim.ru/ARHIV/150/bek.htm
20 февраля на 78-м году жизни скончался прозаик, поэт и переводчик Асар Эппель.
Мы его знали и любили. Асар Исаевич был известен в первую очередь как виртуозный, тонкий прозаик и переводчик, нам он был дорог и как оригинальный поэт, мы устраивали в том числе его поэтические вечера. Творчество Асара Эппеля не давало нам забывать, что литература — это искусство в самом высоком и строгом смысле этого слова.
Невосполнимая утрата. Скорбим.
Похороны Асара Эппеля состоятся в пятницу, 24 февраля. Прощание начнется в 11.30 в морге на ул. Россолимо, 12
В память об ушедшем писателе мы публикуем воспоминания его товарищей по цеху.
Борис Дубин
Я впервые увидел и услышал Асара Эппеля в 1970 году. Он вошел для меня в ту плеяду как бы «старших братьев», переводчиков-погодков – назову Анатолия Гелескула, Владимира Британишского, Грейнема Ратгауза, Андрея Сергеева, Евгения Солоновича, Вадима Козового, – на которых я, начав тогда понемногу переводить сам, конечно, оглядывался и у которых тому или иному исподволь учился. В позднейшем интервью Елене Калашниковой Эппель, говоря о переводческих занятиях, несколько раз называет их изысканными и, вместе с тем, монашескими. Это его
Если кому из помянутых переводчиков и подошло бы звание «мастер», то, конечно, в первую голову Эппелю: и цветаевское «я знаю ремесло», и мандельштамовский «хищный глазомер простого столяра» — про него. Хотя считать себя «простым» он бы вряд ли согласился – скорее ювелир, мозаичист или краснодеревщик. А еще вернее – говоря его собственным лексиконом, «штукарь».
Эппеля, и поэта, и прозаика, привлекал непривычный ритм, выпуклая деталь, под углом поставленное слово, всё так или иначе выбивающееся из ряда, но не хаотическое, а отсылающее к другому строю – более затейливому, узорчатому и притягивающему этим внимание. Это был словесный и смысловой порядок, который хочет быть видим (рискну назвать его барочным). Но, вместе с тем, Эппель как автор, да, кажется, и как человек предпочитал стушеваться, выдвинув вперед вместо себя ту самую упоминавшуюся выше броскую деталь, острое словцо, силлабический перебив. Он всегда был продуманно, но слегка небрежно одет, чуть церемонен в беседе, заботлив в движениях и выражениях, но смягчал это фюмором и не лез на первый план, в некий фокус воображаемого фотопапарата.
В нем – нечастая вещь во взрослом – просвечивал подросток. Как все подростки, Асар мечтал о другой стране. Он искал ее в Дрогобыче Бруно Шульца, Люблине Исаака Башевиса Зингера, Кракове Виславы Шимборской – наконец, создал ее сам из московской окраины собственного детства. Туда, на Травяную улицу, он теперь вернулся. И вместе с нею останется в нашей памяти, пока эта память будет жива.
20.02.2012, 5516 просмотров.
